Опыт теории партизанского движения. Денис Давыдов – поэт и диверсант. Давыдов и Пушкин

Болтышев Виктор Николаевич.Давыдов в бою у Салтановки. 1812 г

«Огромна наша мать Россия! Не разрушится ли, не развеется ли, не снесется ли прахом с лица земли все, что ни повстречается, живого и неживого, на широком пути урагана … нашей армии, первою в мире по своей храбрости, дисциплине и устройству?
Еще Россия не подымалась во весь исполинский рост свой, и горе ее неприятелям, если она когда-нибудь подымется!»

Денис Давыдов

Денис Васильевич Давыдов, знаменитый поэт – партизан, родился 16 июля 1784 года в семье бригадира Василия Денисовича Давыдова, служившего под командованием А. В. Суворова. Самое яркое впечатление детства – встреча с легендарным полководцем, который напророчил мальчику: «Это будет военный человек…». Родители дали сыну прекрасное домашнее образование. При помощи отца он рано приобщился к военному делу, блестяще освоил верховую езду. Но страдал оттого, что был маленького роста, курносый, некрасивый. В 17 лет он уже служил юнкером в Кавалергардском полку, через год получил чин корнета. Офицеры полюбили остроумие, скромность и обаяние личности этого маленького ростом военного. С 1807 года Давыдов был назначен адъютантом князя Багратиона. Вместе с ним принимал участие в сражениях с французами, шведами, турками, показывая себя отчаянно храбрым воином. К началу войны 1812 года он уже подполковник Ахтырского гусарского полка, находившегося в авангарде войск генерала Васильчикова.
Еще за несколько дней до Бородинского сражения, наблюдая, как солдаты разбирают на фортификационные сооружения дом его отца в селе Бородино, где прошло детство, Давыдов высказал мысль о целесообразности партизанских действий в тылу врага. Эту идею он позаимствовал у испанских партизан (гверильясов), которых Наполеон не мог разбить до тех пор, пока они не объединились в регулярную армию. Давыдов подал рапорт Багратиону с просьбой выделить ему людей для создания партизанского отряда. Под свое начало он получил 50 гусар и 80 казаков и первый начал применять партизанские методы в борьбе с врагом.

Именно успехи Давыдова в партизанской борьбе убедили Кутузова, что врага в его глубоком тылу может бить народ, и полководец дал ей более широкое развитие. Выдающийся подвиг Давыдова – бой под селом Ляховым, когда он пленил 2 000 солдат из отряда генерала Ожеро. Успешные действия отряда под командованием Дениса Давыдова привели к освобождению им города Гродно, за что он был произведен в полковники. Известно, что Наполеон люто ненавидел Давыдова и приказал при задержании расстрелять его на месте. Император выделил специальный отряд в 2 000 всадников с 8 обер-офицерами и 1 штаб-офицером для поимки первого партизана. Однако Давыдов со своим тысячным отрядом заманил французов в ловушку и взял в плен со всеми офицерами.

Не менее успешно сражался Давыдов и после перехода русской армии границы, отличаясь практически во всех сражениях, в которых принимал участие. Так, с передовым отрядом он занял город Дрезден и был посажен за это под домашний арест, так как действовал без приказа. Вся Европа слагала легенды об отважном партизане, а жители занятых русскими войсками городов выходили на улицы, чтобы увидеть Давыдова. В 1815 году ему присвоили звание генерал-майора за бой под Парижем, где под Давыдовым были убиты 5 лошадей, но он все же прорвался к французской батарее и изрубил прислугу, решив исход сражения. Пришлось ему воевать и позже – в 1827 году он с успехом сражался с персами, а в 1831 подавлял выступления польских мятежников. В этом же году получил чин генерал-лейтенанта, а через год вышел в условную отставку, числясь на службе до своей смерти в 1839 году.

Д.В. Давыдов. Раскрашенная гравюра М. Дюбурга по оригиналу А. Орловского. 1814 г

Свои военные приключения Давыдов описал в мемуарах «Дневник партизанских поисков 1812 года» и «Военные записки», оставил воспоминания о А. В. Суворове, Н. Н. Раевском, М. Каменском. Но главное его произведение – уникальная книга «Опыт теории партизанского действия», увидевшая свет в 1827 году. Она вошла в военную России как первое исследование теории «малой войны», созданное русским автором на русском материале.
Давыдов первым отметил, что к началу 19 века европейские армии стали многочисленными и сложными по устройству, но уязвимыми в области тыла. А Россия основной государственной оборонительной политикой вполне может сделать партизанскую войну, потому что располагает двумя факторами, дающими преимущество перед европейскими странами. Факторы эти – наличие «истинной» легкой кавалерии – казачества (казаки сочетали воинское искусство Востока и Запада, владея высокими боевыми качествами) и обширность территории, дающую возможность отступать, уклоняясь от ударов противника, как в 1812 году. Для удобства управления партизанскими отрядами Давыдов предлагал разделить их на три разряда. Отряды первого разряда ведут боевые действия в тылу неприятельской армии, отряды второго разряда действуют на коммуникациях противника, третьего разряда – проводят поиски на линиях снабжения вражеских войск. Формируются и «экстренные» партии партизан в качестве оперативного резерва. Основным тактическим действием партизан, отмечал Давыдов, должна стать внезапная атака из засады. Кроме того, важным считал Давыдов и выбор партизанского командира, роль которого в условиях партизанской войны намного ответственнее, чем роль обычного офицера. Книга Давыдова до сих пор востребована заинтересованными читателями.

В личной жизни Давыдову везло так же, как и в военных делах. Он горячо любил свою жену Софью Николаевну, которая родила ему 9 детей. Последние годы жизни поэт-партизан был примерным семьянином, стремящимся отовсюду к жене и детям. Вел обширную переписку, имел огромное количество друзей, был близок с Пушкиным, связан со многими декабристами, которые ценили его политические стихи, но к тайному обществу примкнуть отказался. В истории русской литературы Давыдов – создатель «гусарской лирики», герой которой молодой военный, любящий буйный разгул, любовные приключения, удалую жизнь и в то же время противник насилия над личностью, человек свободомыслящий.

Демаков Евгений Александрович. Поэт,гусар и партизан Денис Давыдов в кругу однополчан

Все знающие этого человека отмечали его неизменную «молодость сердца и нравов», веселый характер, заражающий окружающих, он всегда был душой дружеских встреч.

Денис Васильевич Давыдов остался в памяти русского народа как Герой Отечественной войны, самобытный автор военных записок, талантливый поэт, наслаждавшийся славой и вниманием при жизни и не забытый после смерти. Нельзя не отметить и еще одну заслугу Давыдова перед Россией. Именно по его инициативе прах князя Багратиона был перезахоронен на Бородинском поле. А к столетию Отечественной войны 26 августа 1912 года Ахтырскому гусарскому полку было присвоено имя Дениса Давыдова.

Подготовлено по материалам:
http://www.bratishka.ru/archiv/2008/6/2008_6_13.php
http://www.denisdavydov.org.ru/
http://www.raruss.ru/lifetime-editions/page03/1016-davydov-first.html

За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!

Денис Васильевич Давыдов
(1784 —1839)

Имя Дениса Давыдова широко известно даже тем, кто не увлекается военной историей. Партизан и поэт вошел в школьные учебники истории, о нем снят достаточно популярный даже сегодня, через 30 лет после выхода, фильм «Эскадрон гусар летучих», его стихи до сих пор читаются любителями поэзии и звучат в песнях. Этот человек оставил заметный след в истории, и у многих русских людей понятие «настоящий гусар» стразу же ассоциируется с именем Дениса Давыдова.

Денис Васильевич Давыдов родился в Москве 16 (27) июля 1784 года в семье бригадира Василия Денисовича Давыдова, служившего под командованием знаменитого полководца А. В. Суворова. Семья Давыдовых вела свой род от татарского мурзы Минчака, перебравшегося в Москву в начале XV в. Коренной москвич, Денис, тем не менее, большую часть детства провел на украинской земле, где служил его отец, командовавший полтавским легкоконным полком. По общей традиции мужчин-дворян Денис рано приобщился к военному делу, стал блестящим наездником и фехтовальщиком. Но в это же время у подростка выработался определенный комплекс неполноценности из-за его маленького роста и круглого курносого лица; из-за этого комплекса Денис прослыл забиякой, так как его приводил в бешенство любой насмешливый взгляд в его сторону.
С ранних лет готовившийся к военной карьере, Денис буквально боготворил самого знаменитого полководца того времени - Александра Суворова, с которым он был знаком лично. Денису исполнилось 9 лет, когда Александр Васильевич приехал к Давыдовым в гости. Суворов, оглядев двух сыновей Василия Денисовича, сказал, указывая на шустрого Дениса: «этот удалой, будет военным, я не умру, а он уже три сражения выиграет». Про брата Дениса - Евдокима, полководец сказал, что тот пойдёт по гражданской службе. Эта встреча запомнилась Денису на всю жизнь.
После смерти Екатерины II и восшествии на престол Павла I, который не любил Суворова, благополучию Давыдовых пришёл конец. Проведенная ревизия Полтавского полка, которым командовал отец, обнаружила недостачу в 100 тысяч рублей и Давыдова старшего уволили и по суду обязали выплатить эту сумму, хотя его вина была только в том, что он положился на честность своих интендантов. Пришлось продать имение. Со временем, выбравшись из долгов, отец купил небольшую подмосковную деревню Бородино около Можайска (во время Бородинского сражения деревня вместе с барским домом сгорела). Когда пришел срок, отец решил определить сыновей в соответствии со словами Суворова — Дениса в кавалергарды, а его брата Евдокима - в архив Иностранной коллегии.
Таким образом, в 1801 году 17-летний Денис Давыдов поступил на службу в гвардейский кавалергардский полк, находившийся в Петербурге. Причём, когда Денис явился определяться в полк, дежурный офицер наотрез отказался его принять из-за его маленького роста. Но Денис всё-таки добился, чтобы его приняли. Его за обаяние и остроумие очень быстро полюбили офицеры полка и сделали ему протекцию. Осенью 1801 года он стал эстандарт-юнкером, в сентябре 1802 года Давыдов был произведен в корнеты, а в ноябре 1803 — в поручики. В это же время Денис начал писать стихи и басни, причем в своих баснях он стал очень едко высмеивать первых лиц государства. Но когда юный нахал замахнулся в басне «Голова и Ноги» на самого государя-императора, то тут же последовал перевод Дениса из столичной гвардии в провинциальный армейский гусарский полк, базировавшийся на киевскую губернию. Такой перевод в то время считался серьезным наказанием: подобным образом с кавалергардами поступали только за очень большие провинности - трусость в бою, казнокрадство или шулерство в картах. А вот Давыдова наказали за стихи. Но Денису в гусарах понравилось: лихие пирушки, буйные шутки, показная лихость. Всё это давало молодому поэту тему для новых стихов, и теперь он воспевал в своих «зачашных песнях» гусарскую жизнь, оставив написание басен.

Денис Давыдов - кавалергард

Однако Дениса Давыдова удручало то, что он, грезивший о боевой славе, едва не пропустил первую войну с Наполеоном. Гвардия принимала участие в сражениях с французами, а его гусарский полк нет; в результате молодой кавалерийский офицер, мечтавший о ратных подвигах, был вынужден оставаться в стороне от этих событий. Оставаться в стороне в то время, как его брат Евдоким, бросивший гражданскую службу и поступивший в кавалергарды, успел прославиться под Аустерлицем. В безумной атаке кавалергардов на всю французскую армию в самый критический момент сражения Евдоким был тяжело ранен (получил пять сабельных, одну пулевую и одну штыковую раны), и попал в плен. Наполеон после сражения навестил лазарет, где лежал герой, имел с ним беседу; эту беседу описали все европейские газеты.
Узнавший об этом Денис во что бы то ни стало решил попасть на войну. Причем действовал он совершенно по-гусарски. В ноябре 1806 года Давыдов ночью проник к фельдмаршалу М. Ф. Каменскому, назначенному в это время главнокомандующим русской армии. Каменский, маленький, сухонький старичок в ночном колпаке, чуть не умер от страха, когда перед ним появился Денис и потребовал отправить его на войну. Только всё это оказалось зря, так как Каменский всего неделю командовал армией; он был снят, так как помутился рассудком. Вышел к войску в заячьем тулупе, в платке и заявил: «Братцы, спасайтесь кто как может…». По одной из версий, он спятил после появления перед ним ночью Дениса Давыдова...
Однако известие об отчаянном хулигане-гусаре дошла до Марии Антоновны Нарышкиной, фаворитки государя, и она помогла горячему молодцу. В начале 1807 года Денис Давыдов был назначен адъютантом к генералу П. И. Багратиону. В своё время Давыдов в одном из стихов вышутил длинный нос Багратиона и поэтому немножко побаивался первой встречи с лихим генералом. Багратион, завидев Дениса, сказал присутствующим офицерам: «вот тот, кто потешался над моим носом». На что Давыдов, не растерявшись, ответил, что писал о его носе только из зависти, так как у самого его практически нет. Шутка Багратиону понравилась. И он часто, когда ему докладывали, что неприятель «на носу», переспрашивал: «На чьём носу? Если на моём, то можно ещё отобедать, а если на Денисовом, то - по коням!».
Уже с 24 января 1807 года Денис Давыдов участвовал в боях с французами. В сражении при Прейсиш-Эйлау он находился при Багратионе, который появлялся со своим адъютантом на самых опасных и ответственных участках. Именно там Денису впервые пришлось узнать, что война - это не соревнование в лихости, а тяжелое и страшное дело. В тот день Давыдову пришлось участвовать в страшной рубке с превосходящими силами противника, из которой молодой человек вышел с седой прядью в волосах. За этот бой Денис получил орден Святого Владимира IV степени, бурку от Багратиона и трофейную лошадь. В этой и других битвах Давыдов отличился исключительной храбростью, за что был награжден не только орденами, но и очень почетной наградой - золотой саблей с надписью «За храбрость».
В самом конце кампании Давыдову довелось увидеть Наполеона. Тогда в Тильзите заключался мир между французским и русским императорами, и многие его не одобряли. Горячий Багратион, чтобы «не наломать дров», сказался больным и послал вместо себя Давыдова. Давыдов же очень обрадовался, увидев, что Наполеон еще ниже ростом, чем он сам.
Затем Денис Давыдов участвовал в русско-шведской войне. Зимой 1808 г. Он состоял в русской армии, действовавшей в Финляндии; прошёл вместе со знаменитым гусарским генералом Кульневым до Улеаборга, занял с казаками остров Карлоэ и, вернувшись к авангарду, прошел по льду Ботнического залива. В 1809 г., вновь состоя при князе Багратионе, командовавшем войсками в Молдавии, Давыдов участвовал в различных боевых операциях против турок, а затем, когда Багратион был сменен графом Каменским, поступил в авангард молдавской армии под начальство Кульнева.
К моменту начала Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов числился подполковником в Ахтырском гусарском полку и находился в авангардных войсках генерала Васильчикова. Вместе с войсками отступал до Бородино, где 21 августа 1812 года, за пять дней до великого сражения, Денис Васильевич и предложил Багратиону идею партизанского отряда. Эту идею он позаимствовал у гверильясов (испанских партизан), с которыми Наполеон не мог никак справиться; кроме того, как мне кажется (хотя об этом нигде не говорят), Давыдов не мог не знать о формировании самого первого русского партизанского отряда под Смоленском, которым командовал генерал Винценгероде. Логика партизанской войны, предложенная Давыдовым, была проста: ни одна армия мира не способна победить, не имея регулярного снабжения продовольствием, оружием, обмундированием и боеприпасами. И если отбирать у французов обозы, фураж и ломать мосты, то это создаст Наполеону большие проблемы.
Багратион дал "добро" на партизанскую деятельность, однако ввиду подготовки к большому сражению Давыдову не выделили больших сил: вместо полка гусар и полка казаков, о которых просил Денис Васильевич, ему выделили всего 50 гусар и 80 казаков. Впоследствии выяснилось, что эта скупость командования пошла партизанам на пользу: такие небольшие силы было легче прокормить и проще спрятать от превосходящих войск врага; малый отряд был более мобильным и подвижным, чем крупное подразделение.

Став партизаном, Денис Давыдов отпустил бороду, чтобы крестьяне не принимали его за француза

Партизанская жизнь началась с неприятного открытия: в первую же ночь отряд Давыдова попал в засаду, устроенную крестьянами, и Денис чуть не погиб. Для Давыдова стало неожиданностью, что крестьяне плохо разбирались в деталях военной формы, которая у французов и русских была похожей, тем более, что русские офицеры разговаривали, как правило, по-французски. После этого случая Давыдов, чтобы крестьяне считали его своим, надел мужицкий кафтан и отпустил бороду. Правда, он впоследствии сменил костюм: на портрете кисти А. Орловского, написанном в 1814 г., Давыдов одет по кавказской моде -в чекмень и кавказскую шапку, вооружен партизан черкесской шашкой, каких у французов не было. Видимо, он это сделал, чтобы показать крестьянам, что он им не ровня, а все-таки - барин...

портрет кисти А. Орловского (1814 г.), Давыдов одет по-кавказски

Малая численность отряда Давыдова не помешала ему одерживать крупные победы. Так, в одной из вылазок, он со своими 50 гусарами и 80 казаками умудрился взять в плен 370 французов, отбив при этом 200 русских пленных, фуру с патронами и девять фур с провиантом. Правда, его отряд не долго оставался малочисленным - он постоянно разрастался за счёт присоединяющихся крестьян и освобождённых пленных. Быстрые успехи партизан Давыдова убедили Кутузова в целесообразности партизанской войны, и полководец не замедлил дать ей более широкое развитие, постоянно присылая паартизанам подкрепления. Второй раз Давыдов видел Наполеона, когда он со своими партизанами находился в лесу в засаде, и мимо него проехал дормез с Наполеоном. Но у Давыдова в тот момент было слишком мало сил, чтобы напасть на охрану императора. Наполеон люто ненавидел Давыдова за постоянное нарушение им снабжения французской армии и приказал при аресте расстрелять Дениса на месте. Ради его поимки он даже выделил отряд в две тысячи всадников при восьми обер-офицерах и одном штаб-офицере. Давыдов, у которого было в два раза меньше людей, сумел загнать отряд в ловушку и взять в плен вместе со всеми офицерами.

Нападение партизан Давыдова на французский отряд

Одним из наиболее выдающихся подвигов Давыдова за это время было дело под Ляховым, где он вместе с другими партизанскими отрядами взял в плен двухтысячный отряд генерала Ожеро; затем под городом Копысь Давыдов уничтожил французское кавалерийское депо, под Белыничами рассеял очередной неприятельский отряд, а затем, продолжая поиски до Немана, занял Гродно.
С изгнанием французов из России партизанская война была закончена, и Давыдов был прикомандирован к корпусу генерала Винцингероде, с которым участвовал в сражениях против Наполеона в Саксонии. В 1814 году Давыдов, командуя своим Ахтырским гусарским полком, находился при прусской армии Блюхера, участвовал с нею во всех крупных делах и особенно отличился в сражении при Ла-Ротьере. Вновь Денис Васильевич прославился на поле боя под Парижем. В том бою под ним было убито пять лошадей, но он вместе со своими людьми всё же прорвался сквозь гусар бригады Жакино к французской артиллерийской батарее, изрубил прислугу и захватил орудия, решив тем самым исход сражения. За этот подвиг Давыдову присвоили чин генерал-майора.

Ахтырские гусары Дениса Давыдова в атаке

После окончания войны у Дениса Давыдова начались неприятности. Вначале его отправили командовать драгунской бригадой, которая стояла под Киевом. Как всякий гусар, Денис был горячим патриотом легкой кавалерии, и более тяжелых драгун презирал. Соответственно, это назначение бывший партизан посчитал обидой. Затем Денису Васильевичу сообщили, что чин генерал-майора ему присвоен по ошибке, и он всего лишь полковник. И в довершение всего, полковника Давыдова перевели служить в Орловскую губернию командиром конно-егерской бригады. Это стало последней каплей, так как он должен был лишиться своей гордости - гусарских усов (егерям усы не полагались). И тогда разъяренный гусар написал письмо императору, что выполнить приказ не может из-за усов. Денис Васильевич ждал отставки и опалы, однако царь, когда ему докладывали о письме Давыдова, случайно оказался в хорошем расположении духа: «Ну что ж! Пусть остаётся гусаром». И назначил Дениса Васильевича в гусарский полк - с возвращением чина генерал-майора!
В 1815 году Давыдов был начальника штаба сначала в 7-м, а потом в 3-м корпусе, одновременно занимаясь литературной деятельностью. Еще дважды ему довелось поучаствовать в войнах: в 1827 году в боях против персов, а в 1831 году — против польских мятежников. В последней войне Давыдов взял город Владимир-Волынский, за что получил орден Анны I-й степени.
В 1819 г Денис Васильевич, наконец-то, женился (за предыдущую жизнь он пережил целый ряд любовных романов, но все они закончились весьма печально). Женился Давыдов на Софье Чирковой, дочери покойного генерала, уже выходившей из принятого тогда возраста невесты (ей было уже 24 года, Давыдову же исполнилось 35 лет). Семья и появившиеся дети (всего в браке Дениса и Софьи родилось девять детей) изменили характер бывшего партизана, теперь для него семейные дела были важнее службы и военных приключений.

Генерал-лейтенант Давыдов в последние годы жизни

Чтобы находиться дома, возле жены, Давыдов то и дело сказывался больным и уходил в многомесячные отпуска. После польской же компании, когда ему было 47 лет он и вовсе подал в отставку. Отставки, правда, ему не дали, но и службой больше не утруждали; фактически, в этот период вся его служба ограничивалась ношением генерал-лейтенантского мундира.
Последние годы жизни Д. В. Давыдов провел в усадьбе Верхняя Маза, принадлежавшей жене поэта, Софье Николаевне Чирковой. Здесь он продолжал заниматься творчеством, вел обширную переписку с М. Н. Загоскиным, А.С. Пушкиным, В. А. Жуковским, другими писателями и издателями. Выписывал книги из-за границы, охотился, писал военно-исторические записки, занимался воспитанием детей и домашним хозяйством. В общем жил в своё удовольствие. Как человек, Давыдов пользовался большими симпатиями в дружеских кругах. По словам князя П. А. Вяземского, Давыдов до самой кончины сохранил изумительную молодость сердца и нрава. Веселость его была заразительна и увлекательна; он был душой дружеских бесед.

Денис Васильевич скончался 22 апреля (4 мая) 1839 года, в неполные 55 лет. Причем, его можно было спасти, если бы послали за врачом сразу, как с ним случился удар. Однако отличавшаяся бережливостью супруга не захотела вечером в ливень отправлять в дорогу лошадь, опасаясь, что она переломает ноги. Считала, что с Денисом Васильевичем «обойдется, до утра потерпит»; а вот не дотерпел…
Умер Давыдов в своей усадьбе Верхняя Маза, но затем прах его был перевезен в Москву и погребен на кладбище Новодевичьего монастыря. Жена, Софья Николаевна пережила Дениса Васильевича более чем на 40 лет. Давыдов, Денис Васильевич. Опыт теории партизанского действияДенис Давыдов в бою. Открытка 19 века

Опыт теории партизанского действия. Сочинение Дениса Давыдова. Москва, в типографии С. Селивановского, 1821, XV, 217, , 5 л.л. иллюстраций с 6-ю чертежами. В п/к переплете эпохи с тиснением золотом на корешке. Формат: 23х14 см. Первая книга прославленного гусара Отечественной войны 1812 года, поэта и писателя! Редкость!

Библиографическое описание:

1. Смирнов–Сокольский Н.П. «Моя библиотека», Т.1, М., «Книга», 1969. №659 - только 2-е издание 1822 года!

2. Книжные сокровища ГБЛ. Выпуск третий. Отечественные издания XIX- начала XX веков. Каталог. Москва, 1980, №8.

3. The Kilgour collection of Russian literature 1750-1920. Harvard-Cambrige, 1959 - отсутствует!

4. Книги и рукописи в собрании М.С. Лесмана. Аннотированный каталог. Москва, 1989 - отсутствует!

5. Библиотека русской поэзии И.Н. Розанова. Библиографическое описание. Москва, 1975, №546 - «великокняжеский вариант» в темно-зеленом марокене с тройным золотым обрезом!

Давыдов, Денис Васильевич - потомок Минчака Касаевича, из числа выходцев Золотой Орды, который считается родоначальником рода Давыдовых, родился 16 июля 1784 г. в Москве. В 1793 году, отец его командовал Полтавским легкоконным полком, который представился на смотр Суворову. Оставшись доволен полком, Суворов принял приглашение командира полка и заехал к нему на дом. Шутя с мальчиком, которому было в то время 9 лет, он при отъезде перекрестил его и сказал: - «Tы выиграешь три сражения!» Слова эти запали в душу резвого мальчика, только и мечтавшего о сабле да о коне, которые были его любимыми игрушками. Но, продолжая свои забавы, мальчик прилежно учился, причем и на его светское воспитание обращалось тщательное внимание. Ловкость в танцах, хорошие манеры и, вообще, светский лоск им усвоивались легко. Так, до 17-летнего возраста, Давыдов провел детство в деревне, не забывая учения и любя веселиться. Подходило время поступать на службу. В начале 1801 года он прибыл в Петербург, желая определиться в кавалергардский полк, как самый блестящий кавалерийский гвардейский полк, в который выбирались рослые и видные нижние чины. Но Давыдов был роста небольшого, хотя крепкого сложения, и это обстоятельство служило препятствием его зачисления в кавалергарды. Только 28 сентября 1801 года он успел, наконец, поступить в этот полк эстандарт-юнкером, так как получил лишь домашнее образование и не был подготовлен к военной службе. Этот пробел в своем образовании Давыдов сам сознавал и решился пополнить его со свойственною ему энергией. Счастливые умственные способности облегчили дело. В особенности полюбил Давыдов военную историю. Примеры личной храбрости, воинской доблести и великодушия, пренебрежение к личной опасности для спасения других увлекали до страсти юное воображение. Находясь в таком настроении, Давыдов обстоятельно изучил историю всех войн, как времен отдаленных, так в особенности, и новейших и, в этом отношении, был одним из образованнейших военных людей своего времени. Обладая пылким воображением и сарказмом, Давыдов любил поэзию вообще и часто сам, в свободные минуты, набрасывал, иногда экспромтом, стишки из военного быта, задевая едкой сатирой все и всех, что казалось ему смешным. Стишки эти вызывали веселый смех у его товарищей, и озлобляли тех, которые узнавали себя в сатире; это и не обходилось юному поэту без неприятных последствий. 9-го сентября 1802 г. Давыдов был произведен в корнеты, 2-го ноября 1803 г. в поручики, а 13 сентября 1804 г., за свои сатирические стихи, переведен из кавалергардского полка в новосформированный тогда Белорусский гусарский (потом гусарский короля нидерландского) полк, стоявший тогда в Киевской губ., в окрестностях Звенигородки.

Переход от блестящей петербургской жизни к Звенигородке, с ее деревенской простотою, притом накануне событий 1805 года, когда вся гвардия принимала участие в последовавших с 1805-1807 гг. войнах с Наполеоном, сильно не нравился Давыдову. Он замкнулся в свою полковую семью, избрав нескольких друзей между товарищами, с которыми и делил постоянно свое время и - «пустился плясать с польками мазурку», как говорил он. К этому времени относится несколько его стихотворений. Одно из них: «Призыв Бурцову на пунш» превосходно изображает мирную жизнь гусара того времени. Это характерное послание начинается словами:

«Бурцов, ера, забияка,

Собутыльник дорогой!

Ради рома и арака,

Посети домишко мой!»

В Белорусском полку Давыдов оставался недолго, и 4 июля 1806 года был переведен в гвардейский гусарский полк, стоявший в Павловске. В Белорусском полку, при его мирной стоянке, Давыдов нашел, по его же словам, «более дружбы, чем службы, более рассказов, чем дела, более золота на ташках, чем в ташках, более шампанского, чем печали…». Там все были «всегда веселы и всегда навеселе!..» Такая жизнь не удовлетворяла сжигаемого честолюбием юношу. Вернувшись в гвардию, только что возвратившуюся с полей сражений, он говорил: «От меня пахло молоком - от нее несло порохом; я говорил о моем рвении - мне показывали раны». Но вот в конце 1806 г. Россия снова начинает войну с Наполеоном. Фельдмаршал граф Михаил Федотович Каменский, несмотря на его старость, был назначен главнокомандующим армии, выставленной против Наполеона. Не имея рекомендаций и сгорая лишь желанием попасть на войну, гусарский поручик Давыдов, в четвертом часу пополуночи 16 ноября, является без доклада к фельдмаршалу, заявляя, что имеет настоятельную потребность его видеть. Давыдов сам рассказывает подробности этого, более чем странного обращения к фельдмаршалу, который, придя в понятное изумление от подобной выходки, спросил: «Да кто вы такой?» Тот назвал себя. - «Какой Давыдов?» Узнав имя отца Давыдова, фельдмаршал смягчился, припомня свою приязнь к отцу и даже к деду Давыдова, и обещал ему назначение в армии, что и последовало 3-го января 1807 г.: его назначили адъютантом к кн. Багратиону, который командовал авангардом действующей армии, что наиболее согласовалось с желанием Давыдова - быть ближе к неприятелю. Произведенный 14 января, по старшинству, в штаб-ротмистры, Давыдов прибыл в Морунген, к началу выступления армии в поход. 24 января он уже участвовал в деле под Вольфсдорфом и впервые «окурился порохом», по его словам. Но в этом же первом боевом крещении личная отвага едва не стоила ему плена, о чем он рассказывает в своей статье: «Урок сорванцу». Как известно, сбивчивые и нерешительные распоряжения фельдмаршала, который не мог даже сидеть на коне, бесцельное передвижение войск с места на место, причем они лишь заграждали друг другу путь, все это было до того ни с чем не сообразно, что Наполеон, имевший всю свою армию в полном сборе, мог бы нанести нам страшный удар. Но эта-то путаница и спасла нашу армию: получая верные сведения о всех наших передвижениях и не понимая их смысла, Наполеон приостановил готовившееся наступление до получения новых сведений, могущих ему разъяснить наши цели и намерения. Удобное для него время было потеряно, а, между тем, главное начальство над русской армией передано генералу Беннигсену, который сумел дать нашим операциям определенное направление. Бывший авангард кн. Багратиона обратился теперь в арьергард нашей армий, и, под его защитою, армия наша могла отступить через Ландсберг к Прейсиш-Эйлау, где в двухдневном бою, 26 и 27 января, не только дала сильный отпор Наполеону, но и заставила его изменить начертанный им план кампании.

В этом бою у нас было убито и ранено до 26000 чел., а французы потеряли еще больше. Только потому, что Беннигсен отступил далее, Наполеон приписывал себе победу; мы же с большим основанием приписываем ее себе, так как наш план, после боя, не изменился, Наполеон же должен был значительно изменить свои предположения. Находясь неотлучно при князе Багратионе, Давыдов был, следовательно, в самых опасных пунктах боя. - «Черт знает, какие тучи ядер пролетали, гудели, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших, и какие тучи гранат лопались над моею головою и под ногами моими! То был широкий ураган смерти...» говорит он по поводу Эйлауской битвы. То же можно сказать и о других, хотя и не столь кровопролитных битвах 1807 г., как при Гутштадте (25 мая), под Деппеном (26 мая) и в бою при Гейльсберге (29 мая), где русские также имели право считать себя победителями. 2-го июня произошел случайный и крайне кровопролитный бой при Фридланде.

Страдая сильным припадком мочекаменной болезни, Беннигсен, почти в бессознательном состоянии приехал в Фридланд, имея в виду найти там ночью удобное помещение для себя. Для его охраны в местечко были введены некоторые части войск армии, долженствовавшей продолжать отступление на Тильзит. Местность у Фридланда чрезвычайно невыгодна была для нас в тактическом отношении, чем Наполеон не упустил случая воспользоваться и принудил нас к бою. Доблесть русского солдата и боевые качества таких генералов, как князь Багратион, на долю которого выпало опять самое трудное дело: своею стойкостью дать возможность остальным войскам переправиться через реку, бывшую у них в тылу, - дали, однако, возможность избежать окончательной катастрофы. Наибольшие потери выпали и тут на войска князя Багратиона. За отличия в делах 1807 г. Давыдов получил ордена: св. Владимира 4-й ст. с бантом, св. Анны 2-й ст., золотую саблю с надписью: «за храбрость», прусский крест - «за заслуги», золотой крест, установленный за Эйлауское сражение, имевшее решительное влияние на заключение Тильзитского мира. Видя в русской армии опасного врага, Наполеон предпочел вступить в дружеские отношения с Императором Александром и заключить с ним тесный союз. Война 1807 года окончилась. Оставаясь адъютантом кн. Багратиона, Давыдов возвратился в Петербург и скоро поехал в отпуск в Москву, где предался вполне шумной, светской жизни. Но в начале 1808 г., уже готовилась новая война на севере - война в Финляндии. Князь Багратион с его отрядом должен был занять г. Або с 21 пехотной дивизией, тогда как главные военные действия происходили уже в северной части Финляндии, куда отступали шведские и финские войска. Давыдов, при первых слухах о войне, поспешил из Москвы и прибыл в Або, где никаких военных действий не предвиделось, и где оставалось только «веселиться». Поэтому Давыдов просил о назначении его к Раевскому и Кульневу, преследовавшим неприятеля на севере Финляндии, по направлению к Улеаборгу. Кульнев находился в авангарде армии, куда и назначен был Давыдов. Находясь постоянно при Кульневе, с которым братски подружился, Давыдов участвовал в делах при Пихаиоки и Сикаиоки, откуда началось отступление наших войск. 12 апреля, ему, с эскадроном гусар и сотнею казаков, было поручено сделать поиск на Карлое, что он и исполнил с полным успехом; затем, под начальством Кульнева, он участвовал в делах при Лаппо (26 июня), у Перхо (28 июня) и снова при Лаппо 1-го и 2-го июля. По прибытии нового главнокомандующего, графа Каменского 2-го, назначенного вместо Раевского, Давыдов участвовал в делах при Кухаламби, в преследовании неприятеля до Куортане, и в упорном бою при этом местечке 20 августа, закончившегося делом при Сальми, только на третий день, 22 августа. Наконец, 2-го сентября, произошел упорный бой при Оравайсе, где Кульнев, не дождавшись приближения главных сил, бывших от него в расстоянии перехода, атаковал неприятеля с одним своим авангардом, ранее назначенного ему для атаки часа, и тем едва не испортил дела. Несмотря на чудеса храбрости, он должен был отступить, и только прибытие главных сил дало возможность поправить дело, и преследовать шведов далее Гамле-Камлеби. Затем последовала Олькиоская конвенция, по которой Финляндия была уступлена России. Но война с Швецией не была закончена.

В марте 1809 года, решено было перенести войну в пределы самой Швеции, для чего отряд князя Багратиона получил приказание двинуться по льду Ботнического залива и занять Аландские острова. Давыдов поспешил возвратиться к кн. Багратиону и особенно отличился при овладении островом Бене. Природа Финляндии, с ее озерами и дикими скалами, где приходилось быть и «в снегу по колено» зимою, и «на раскаленных летним зноем скалах» летом произвела сильнейшее впечатление на поэтическую натуру Давыдова «После жизнь уже не дышала для меня такою поэзиею!» говорит он в своих воспоминаниях. Одновременно с войною на севере велась война России с Турцией, начавшаяся еще в 1806 году. В 1809 году, главнокомандующий русскими войсками в Турции, престарелый князь Прозоровский, был заменен князем Багратионом, как только закончилась война с Швецией. Давыдов, как адъютант князя Багратиона, отправился с ним вместе в Турцию и участвовал в делах при взятии Мачина и Гирсова, в бою при Рассевате и при блокаде крепости Силистрии. В следующем году, граф Каменский 2-й, герой шведской войны, был назначен главнокомандующим нашей армии в Турции, и Давыдов просил оставить его при Кульневе, с которым сблизился еще в 1807 г. в Восточной Пруссии, а в 1808 и 1809 гг. в Финляндии и затем в 1810 г. в Турции. Приязнь эта «достигла истинной, так сказать, задушевной дружбы», которая продолжалась всю жизнь. Принимая участие в боях при взятии крепости Силистрии и при блокаде Шумлы в 1810 г., Давыдов был награжден бриллиантовыми украшениями к ордену св. Анны 2-й ст., но, после неудачного штурма Рущука, когда, ввиду ожидавшейся новой войны с Наполеоном, было приступлено к замирению с Турцией, возвратился к князю Багратиону, получившему начальство над армией, собранной на Волыни и в Подолии, с главной квартирой в Житомире. С наступлением 1812 г., когда война с Францией считалась неизбежной, гвардии ротмистр Давыдов просил о переводе его в Ахтырский гусарский полк, предназначавшийся в передовые войска, для предстоящих военных действий против французов. 8 апреля 1812 г., Давыдов был переименован в подполковники и назначен в Ахтырский гусарский полк, расположенный в окрестностях Луцка, получив в команду 1-й батальон полка (в полку было 2 батальона, по 4 эскадрона в каждом). 18 мая Ахтырский полк выступил в поход к Брест-Литовску, в авангарде, состоявшем под начальством генерал-адъютанта, князя Васильчикова. Между тем, армии Наполеона, дурно обеспеченные средствами продовольствия, питались мародерством и реквизициями; но жители разбегались, брать было нечего, а продовольственные транспорты двигались без охраны, которую трудно было организовать на громадной тыловой базе неприятеля, уже приближавшегося к Смоленску. Это обстоятельство и получаемые сведения о непрочности тыловой базы французов, внушили подполковнику Давыдову мысль просить в свое распоряжение особую команду доброконных кавалеристов, для поисков на тыл французских войск, с целью уничтожения их продовольственных транспортов. Горячо преследуя эту цель, Давыдов обратился к князю Багратиону с просьбою, о дозволении доложить ему свои мысли о партизанской войне. Августа 21 он был принят князем Багратионом и, между прочим, сказал ему: «Что делают толпы казаков при авангарде? (т. е. перед фронтом противника). Пустите часть их в середину каравана, следующего за Наполеоном: они истребят источники силы и жизни неприятельской армии». Мысль эта понравилась князю Багратиону, и он доложил о том Кутузову, который, соглашаясь с предложенною ему мыслью, но признавая опасность ее выполнения, дозволил употребить для этой цели только 50 чел. гусар и 150 казаков; но в действительности Давыдову дали только 50 гусар и 80 казаков. Давыдов доказывал, что этого слишком мало, чтобы сделать что-нибудь заметное. - «Дайте мне 1000 казаков, говорил он, и вы увидите что будет!» - «Я дал бы тебе с первого раза 3000, ибо не люблю ощупью дела делать», сказал князь Багратион. Но всегда осторожный Кутузов, опасаясь за судьбу выделяемой в тыл неприятеля партии, решился не увеличивать ее состава. Таким образом Давыдову принадлежит и мысль и ее первое применение, в вопросе о развитии партизанских действий в 1812 г., направленных на коммуникационные пути неприятеля, что так сильно влияло потом на бедственный для французов исход этой кампании, особенно с наступлением сильных морозов. Партизанская война развивалась чрезвычайно успешно. Получив разрешение, Давыдов предпринял обходное движение на Медынь и появился в тылу французов в селе Скугореве. Пораженные появлением русских мундиров среди французских войск, местные жители были уверены, что это переодетые французы, и прежде чем убедились в противном, встречали партию и отдельных от нее лиц, выстрелами или ударом топора. Этому недоразумению немало способствовала и гусарская форма, в которой являлся перед жителями и сам Давыдов и бывшие при них гусары, мундиры которых - «бают на их одежду схоже, а у них всякого сбора люди есть» - говорили они. Поэтому Давыдов отпустил бороду и надел крестьянский зипун и в таком виде заручился полным доверием жителей, советуя им нападать на неприятельские небольшие партии и сообщать ему о всех движениях противника. Результаты не замедлили появиться. Так, 2-го сентября, в тот день когда Наполеон вступал в Москву, Давыдов узнал, что в селе Токареве находятся французские мародеры. Налетев на них, разбил прикрытие, охранявшее обоз с награбленными у жителей припасами, отбил все награбленное и взял 90 чел. в плен. В тот же день он отбил другой обоз и захватил в плен 70 чел., затем вечером того же числа он уже появился у Царева-Займища, где дневал следовавший в Москву неприятельский транспорт, под прикрытием 250 чел. конницы. Внезапным нападением Давыдов отбил транспорт, взял в плен 2-х офицеров и 119 рядовых, а также 10 фур с провиантом и одну с патронами. Раздавая жителям ружья от пленных и отбитые патроны, выбрал нескольких лиц потолковее и объяснил им, что они должны нападать на отдельно встречаемых французов и мелкие партии противника, а перед сильными партиями отступать в разных направлениях, с целью раздробить неприятеля на мелкие партии, завлекать в засады и т. п. Почти не проходило дня, чтобы где-нибудь не был отбит или неприятельский транспорт, или обоз с награбленным французами провиантом. Случалось приводить в плен разом до 250 чел. Образовались по пути отступления французской армии другие партизанские отряды: графа Орлова-Денисова, Сеславина, Фигнера и др., которые соединялись иногда вместе, составляя отряд до 1200 и более человек. 27 октября, под Ляховцами, они присоединились к отряду гр. Орлова-Денисова, состоявшему из псковского драгунского полка и 6 казачьих полков, атаковали отряд генерала Ожеро и принудили его сдаться, с 2000 рядовых и 60 офицерами. Вслед за тем Кутузов усилил отряд Давыдова двумя казачьими полками, что придало еще больше самостоятельности его действиям. Под Красным партизаны взяли в плен генералов Альмерона и Бюрта, множество обозов и до 200 нижних чинов. 9 ноября Давыдов напал при Копысе на неприятельский кавалерийский склад, охраняемый 3000 человек, разбив их наголову, овладев складом и, взяв 285 человек в плен, вплавь переправился через Днепр и выслал партии к Шклову и Староселью. После переправы через Березину, Кутузов поручил Давыдову сделать быстрый набег на Гродно и захватить собранные там припасы, под охраною 4000 отряда венгерцев при генерале Фрейлихе, из корпуса князя Шварценберга. Давыдов послал Фрейлиху письмо, предлагая сдать город. Полагая, что отряд Давыдова есть авангард русской армии, австрийский генерал сдал Гродно, со всеми запасами ценностью, более чем на миллион рублей. За свои подвиги в 1812 году, Давыдов был награжден орденами: св. Георгия 4-й ст. за дело при Копысе, и за другие дела чином полковника, и орденом св. Владимира 3-й степени. В 1813 году, по переходе через границу, отряд полковника Давыдова вошел в состав корпуса генерал-адъютанта Винценгероде, и участвовал в поражении под Калишем саксонцев 1 февраля. Привыкнув к самостоятельности своих действий, он, не испросив особого разрешения, сделал с казаками набег на столицу Саксонии, Дрезден, и занял половину ее (Нейштадт), 10 марта, заключив капитуляцию с французским генералом Дюрютом. Это сочли самовольством, и Давыдов был лишен командования отрядом. Но, говорит он, «справедливость Царя покровителя была щитом беспокровного». Такого бойца, как Давыдов, нельзя долго держать без дела, и его вскоре отправили в отряд генерал-майора Ланского, удалив из корпуса Винценгероде, который сам собирался было овладеть Дрезденом и не мог простить предупредившему его в этом деле Давыдову. Состоя в отряде Ланского, Давыдов участвовал в делах под Пределем, Гартой, Эцдорфом, Насеном, Юбигау, Дрезденом (27 апр.), Бауценом, Рейхенбахом и в других делах, до заключения перемирия. По возобновлении военных действий 15 августа, он снова участвует в делах и боях: под Риотау, Люценом, Цейцом, Альтенбургом, Пенигом, Хемницом, Наумбургом, в битве под Лейпцигом (4 и 6 окт.), Кезеном, и почти во всех авангардных делах, до берегов Рейна, получив за то Высочайшее благоволение. В 1814 г., в пределах Франции, Давыдов командовал Ахтырским гусарским полком и находился при армии прусского фельдмаршала Блюхера, и участвовал со своим полком в делах при Бриенне и Ларотьере, за которое после (21 дек. 1815 г.) был произведен в генерал-майоры. Затем был в делах при Монмирале, Шато-Тьери, Меро, Эперне; в трехдневном бою при Лаоне и под Фершампенуазом, и, наконец, после битвы при Краоне, командуя гусарской бригадою, вступил 19 марта, вместе с другими войсками, в Париж. По возвращении в пределы России, Давыдов отправился в отпуск в Москву и затем состоял, в 1815 г., при начальнике 1-й драгунской дивизии, потом, в 1816 г., при начальнике 2-й конноегерской дивизии, при начальнике 2-й гусарской дивизии; 7 ноября назначен командиром 1-й бригады той же дивизии; 19 февр. 1818 г. назначен начальником штаба 7-го пехотного корпуса, а в 1819 г. на таковую же должность в 3-м пехотном корпусе; а 14 ноября 1823 г., за болезнью, уволен от службы с мундиром. Частые служебные перемещения Давыдова показывают, что он не находил себе места для служебной деятельности в мирное время. Живя в деревне или в Москве, он занялся составлением записок, посвященных партизанской войне, с целью показать ее важное значение на ход стратегических операций целых армий. Этот свой первый научный труд: «Опыт о партизанах» - Давыдов посвятил имени Императора Александра I с надписью на рукописи: «Je ne suis qu"un soldat et je n"ai que du zèlе». Эта рукопись хранилась в библиотеке Главного штаба и в 1821 году вошла в изданное в Москве более обширное сочинение Давыдова под названием: «Опыт теории партизанского действия». В предисловии к этой книге автор говорит: «Занимаясь словесностью на коне и в куренях солдатских, я чувствую, сколь необходимы для меня советы писателей. Вижу также, что многие из предложений моих требуют и дополнения, и развития, а может быть и совершенного исключения. Прошу всякого, кто не равнодушен к пользе службы, объявить мне замечания свои в журналах или письмами. Он чрез то удостоит меня сотрудничеством в усовершенствовании одной из немаловажных отраслей военного искусства, более приличной Российским, нежели других государств легким войскам». Несмотря на такую скромность писателя, в 1-й части названного труда (взятой из рукописи, о которой мы говорили), весьма обстоятельно изложены партизанские действия в войнах-1618, 1742, 1809 и 1812 гг. В двух остальных частях изложены системы партизанских действий, трактуется и о прикрытии тыла армии. Это сочинение сразу выдвинуло Давыдова в ряды талантливых писателей по военному искусству, доказав его начитанность и оригинальность мышления в применении теории к практике. Давыдов доказывал, что Россия имеет огромное преимущество в организации казацких войск, мало стоящих казне, способных к быстрым передвижениям и отважным по натуре и представляюших громадную боевую силу, способную действовать на сообщение неприятельской армии, важную для рекогносцировок и прикрытия собственного тыла армии. Мысль эта высказывалась настойчиво в статьях Давыдова в «Отечественных Записках» где он помещал «Дневник партизанских действий» своих. Высказанные знаменитым партизаном мысли приобретают даже теперь все большее число сторонников, и в последнее время, создается новая боевая сила из киргизской конницы, организуемой по образцу казацкой и столь же пригодной для партизанской войны, принесшей столько пользы русским войскам в борьбе с Наполеоном. Понятно поэтому, что Давыдов был глубоко поражен словами Наполеона, в его корреспонденции, где он отрицает пользу, принесенную нам нашими партизанами в борьбе с французами. Это вызвало в 1825 году ответ Давыдова, вышедший отдельною книжкою (65 страниц) под названием: «Разбор трех статей в Записках Наполеона». В этих «Записках Наполеона», между прочим, сказано: «Ни один больной, ни один отсталый, ни одна эстафета, ни один подвоз не были взяты в течение кампании от Майнца до Москвы; не проходило дня без получения известий из Франции, не проходило дня без того, чтобы Париж не получал писем из армии». Далее Наполеон говорит, что «во время движения на Москву он никогда не имел в тылу своем неприятеля. Во время двадцатидневного пребывания в Москве ни одна эстафета, ни один транспорт с зарядами не были перехвачены; ни одна укрепленная почтовая станция не была атакована; артиллерийские транспорты и военные повозки дошли беспрепятственно». Наконец, в тех же корреспонденциях Наполеона говорится: «Во время Аустерлицкой, Йенской, Фридландской и Московской кампаний ни одна эстафета не была перехвачена, ни один обоз с больными не был взят». Против этих-то слов и возражал Давыдов, как партизан 1812 года: «Я считаю себя», говорит он, «рожденным единственно для рокового 1812 года». Известно, что Наполеон даже неудачи свои любил объявлять официально победами и не стеснялся вводить Францию в заблуждение. Даже поход его из Москвы 1812 года, он объявлял «переменою квартиры армии, так как для зимы русские жилища не пригодны». Французы ему верили, потому что не смели не верить, да и не хотели из патриотизма. Ho Давыдов, считая «дерзостью» опровергать голословно великого человека, приводит из французских же бюллетеней доказательства, что действия русских партизанов в 1812 г. наносили большой вред французской армии. То же, по его словам, можно сказать и о действиях наших партизанских партий в 1807 в восточной Пруссии, хотя действия этих партий были делом лишь частной инициативы и не входили в расчеты главнокомандующих. Так, в декабре 1806 года, Беннигсен, после сражения при Пултуске, двинулся к нижней Висле против корпуса Бернадота, занимавшего Эльбинг. Наполеон, оставив в январе 1807 г. Варшаву, двинулся за Беннигсеном, намереваясь опрокинуть его в Фриш-Гафе. «Но», говорится в самих корреспонденциях Наполеона - «казаки схватили офицера главного штаба Бертье; взятые на нем депеши известили о движении», и Беннигсен отступил к Аленштейну. То же было сказано и в Монитере, официальном органе войны; «начальник главного штаба (Бертье) извещал Бернадота о намерении Императора и предписывал ему отступать до самого Торна, чтобы заманить далее неприятеля. Посланный офицер был схвачен казаками и не успел уничтожить депеши». Были перехвачены и другие курьеры, между прочим, Монтескиу, ординарец Наполеона, и в том же 1807, году при Гутштадте (24 мая) и при Анкендорфе (25 мая), не только больные корпуса Нея, но обозы, парк, канцелярия и экипаж Нея достались в добычу казаков Платова, переплывших р. Алле и Пасаргу. В 78 бюллетенях французской армии в деле при Анкендорфе сказано: «наш урон состоял из 160 чел. убитых, 200 раненных и 250 взятых в плен. Большая часть последних были схвачены казаками, которые поутру, прежде атаки прошли в тыл армии». Кроме того, в 53 бюллетенях говорится, что, проездом через Штеттин, генерал Виктор, командир 2-го корпуса армии и его адъютант, - «были схвачены партиею производившей в той стороне поиски и состоявшей из 25 гусар». В 60 бюллетенях сказано, что 3000 пленных русских, близ Вилленберга, были освобождены партиею казаков из 1000 чел. Но и это далеко не все. 13-го января Бернадот, разбив наш авангард при Морунгене, преследовал его, оставив все обозы в Морунгене. По собственной инициативе, флигель-адъютант кн. Михаил Долгоруков, взяв 3 эскадрона драгун из своего Курляндского полка и граф Петр Пален - 2 эскадрона из Сумского гусарского полка, зашли в тыл Бернадота и уничтожили все, что находилось в Морунгене. Все - «до последней рубашки самого Бернадота» досталось нам в добычу. Что касается до действий наших партизанских отрядов в 1812 году, то об этом уже было сказано. Факты налицо: в главном штабе Императора Александра хранилось много бумаг, отбитых у французов, в Москве сохраняется даже походная кровать самого Наполеона, - все это отбито партизанами. В самих бюллетенях великой армии имеются доказательства в пользу наших партизанов: - «Казаки рыщут на наших флангах (бюлл. 23-й). «Неприятель выказывает много казаков, которые беспокоят кавалерию». Своими учеными трудами Давыдов занимался на досуге, пока не началась, в 1826 г., война в Персии. В день священного коронования своего в Москве, Император Николай обратился к присутствовавшему на выходе Давыдову, с вопросом: «может ли он служить на действительной службе»? Получив утвердительный ответ, он изъявил желание послать его в Грузию. В августе 1826 г., Давыдов отправился на Кавказ и был назначен временным начальником войск, расположенных на границе эриванского ханства. После первой встречи с неприятелем, 19 сент. у селения Атымлы и после постройки крепостцы Джелал-Оглу, он отправился, для поправления расстроенного здоровья, на Кавказские минеральные воды. В 1827 г. он уже возвратился в Россию и снова предался семейной жизни до польского мятежа 1831 года. 12 марта он прибыл в главную квартиру нашей армий в местечке Шенице и затем в Красностав, где принял начальство над отрядом из трех казачьих и одного драгунского полков. 6 апреля он взял приступом город Владимир Волынский и уничтожил шайку мятежников; после того, соединясь с отрядом графа Толстого, Давыдов отбросил корпус Хржановского на батареи Замостья, а затем командовал авангардом и отдельными отрядами в корпусе генерала Ридигера, за что был награжден чином генерал-лейтенанта, орденами Св. Анны 1-й ст. и Св. Владимира 2-й ст. По окончании войны, Давыдов снова отправился в свое имение Симбирской губернии, где и скончался 23 апреля 1839 года. 1812 год окажется не только поворотным в судьбе «краснобая с кругленьким брюшком», но и вечным пристанищем самого певца, который будет возвращаться к этой поре. Есть много доказательств, что план партизанской войны был предложен раньше Давыдова. Но он так напористо доказывал свое право именоваться «отцом» партизанского движения, что жизнь сдалась перед легендой: в сознании современников и последующих поколений именно Давыдов стал тем героем, который одним из первых осознал народный характер войны. Это было близко к истине: Давыдов практически доказал возможность военных действий в глубоком тылу врага. Он отпустил густую бороду, надел мужицкий армяк и говорил только на «народном» языке. Таким он и остался в памяти целого народа…

«Для нас, русских, партизанская война всегда будет крайне необходима и полезна», – писал Денис Давыдов. Самый знаменитый гусар России пытался убедить современников в том, что именно он разработал методы партизанской войны, впервые применил их комплексно и стал лучшим партизаном Отечественной войны 1812 года. Можно ли этому верить? Какими были боевой путь прославленного поэта и его роль в русском партизанском движении 1812 года?

«Рождён для службы царской»

Денису Давыдову на роду было написано стать военным. Его отец был сподвижником Суворова, Николай Раевский и Алексей Ермолов приходились ему родственниками, а детство он провёл в имении Бородино, рядом с которым в 1812 году разыграется главная битва Отечественной войны. Родившись в 1784 году, Денис Давыдов с детства впитывал воинский дух и готовился стать офицером.

Однако на пути юного Давыдова оказалось немало препятствий, главными из которых были его бедность и вольнодумие. В 1801 году он вступил в ряды престижного Кавалергардского полка, но с трудом мог поддерживать расточительный образ жизни столичного офицера. Помимо этого, начальство невзлюбило молодого корнета за сатирические стихи, в которых юноша высмеивал влиятельных лиц. По этим двум причинам Давыдов не задержался в Петербурге и был переведён с глаз долой в Белорусский гусарский полк, квартировавший в Звенигородке Киевской губернии. С тех пор репутация вольнодумца тянулась за ним до конца жизни.

Денис Давыдов. Художник – Дж. Доу
Источник – dic.academic.ru

Перипетии с переводом на новое место службы помешали молодому офицеру принять участие в Аустерлицкой кампании 1805 года, в которой отличились его бывшие однополчане-кавалергарды. Только в 1807 году ему представился случай понюхать пороху. Благодаря поддержке влиятельных лиц при дворе Давыдов сумел получить место адъютанта при генерал-лейтенанте Петре Багратионе. Во время боевых действий против французов порывистый адъютант стал инициатором нескольких стычек с противником – скорее курьёзных, чем успешных. Настоящей школой партизана для Давыдова стала шведская кампания 1808 года, во время которой он попал в отряд полковника Якова Кульнева – прославленного гусара, которого сам Наполеон называл лучшим русским кавалерийским начальником. У Кульнева Давыдов проходил «курс аванпостной службы»: занимался разведкой, пикетами, разъездами, авангардными сшибками. В лесистой Финляндии и шведам, и русским приходилось действовать малыми отрядами и воевать по-партизански. Осваивая премудрости партизанской войны на практике, Давыдов превращался в опытного кавалерийского начальника.

«Война, которой я был создатель»

Денис Давыдов пытался всех убедить в том, что именно он разработал методы партизанской войны, предложил её использовать и был лучшим партизаном русской армии. Однако все эти утверждения, скорее всего, неверны. Небольшой экскурс в историю партизанской войны поможет лучше понять место Давыдова в теории и практике партизанских действий.

В XVIII–XIX веках под словом «партизаны» понимали профессиональных военных, участвовавших в так называемой «малой войне» – стычках, налётах на обозы, разведке и так далее. Первыми методы «малой войны» начали применять австрийцы и русские. Среди подданных Габсбургов и Романовых было немало людей, привыкших вести войну «не по-европейски». В первом случае речь шла о венграх, румынах, сербах и хорватах, а во втором – о казаках. В ходе Первой Силезской войны 1740–1742 годов прусскому королю Фридриху Великому доставили немало хлопот неуловимые венгерские гусары и хорватские пандуры, хозяйничавшие в его тылах. Великие державы поспешили скопировать эту австрийскую находку. В атмосфере зарождавшейся философии Просвещения с её симпатиями к образу noble savage (благородного дикаря) быть гусаром стало весьма привлекательной участью, и сыны лучших европейских фамилий принялись отращивать усы и наряжаться «варварами». Неслучайно куртки венгерского фасона, пышно расшитые шнурами, мы видим на русских гусарах 1812 года – в том числе, и на Денисе Давыдове.

Венгерские гусары генерала Надасти атакуют прусский лагерь во время битвы при Сооре. Художник – Д. Морье
Источник – britishbattles.com

В 1756 году был издан трактат Филиппа Огюстена Тома де Гранмезона La petite guerre ou traité du service des troupes légères en campagne («Малая война, или трактат о полевой службе лёгких войск») . К сожалению, нам неизвестно, читал ли эту работу Давыдов, но она стала настольной книгой для многих последующих поколений партизан, оформив теоретически партизанский опыт эпохи Фридриха Великого.

Зато точно известно, что трактат Гранмезона в 1780 году был переведён на испанский язык и весьма пригодился жителям Пиренеев, которые в 1808 году столкнулись с нашествием наполеоновских войск. В Испании развернулась народная война против захватчиков, в ходе которой взошла звезда нескольких партизанских командиров, самым известным из которых стал Хуан Мартин Диас, или Эль Эмпесинадо («Неустрашимый»). Русское общество, недовольное вынужденным союзом с Наполеоном, с симпатией и надеждой следило за событиями в Испании.

Хуан Мартин Диас – испанский «коллега» Давыдова. Художник – Ф. Гойя
Источник – ruralduero.com

К началу 1812 года неизбежность нового конфликта с Наполеоном стала очевидной, и Александра I засыпали различными записками с планами войны против «корсиканского чудовища». Историк В. М. Безотосный особо отмечает записку служащего Особой канцелярии Военного министерства подполковника Петра Чуйкевича, в которой тот предлагает в будущей войне против Наполеона «предпринимать и делать совершенно противное тому, чего неприятель желает» . Чуйкевич перечисляет необходимые меры:

«Уклонение от генеральных сражений, партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии, недопускание до фуражировки и решительность в продолжении войны»

Чуйкевич не исключал, что в войне придётся использовать народ, « который должно воору жить и настроить, как в Гишпании, с помощью Духовенства».

«Я был рождён для рокового 1812 года»

В июне 1812 года Наполеон вторгся в Россию. Подполковник Денис Давыдов начал войну во 2-й армии, которую возглавлял его покровитель князь Багратион. Согласно воспоминаниям поэта, он сам вызвался организовать партизанский отряд. 22 августа 1812 года, накануне Бородинского сражения, состоялось судьбоносное объяснение с Багратионом, в котором Денис Давыдов приводил доводы в пользу своего предложения:

«Неприятель идёт одним путём. Путь сей протяжением своим вышел из меры; транспорты жизненного и боевого продовольствия неприятеля покрывают пространство от Гжати до Смоленска и далее. Между тем обширность части России, лежащей на юге Московского пути, способствует изворотам не только партий, но и целой армии. Что делают толпы казаков при авангарде? Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, надо разделить остальное на партии и пустить их в средину каравана, следующего за Наполеоном»

Багратион одобрил этот план и доложил о нём Кутузову. Главнокомандующий отнёсся к затее гусара скептически, но для пробы дал ему небольшой отряд. Современные историки сходятся на том, что Денис Давыдов исказил историю создания партизанских отрядов. В частности, П. П. Грюнберг заметил в мемуарах Давыдова косвенные свидетельства того, что у него были некие устные инструкции от князя Багратиона. Похоже на то, что, скорее, Багратион объяснял задачу Давыдову, а не Давыдов – Багратиону. Между 19 и 22 августа было создано несколько партий, а не одна лишь партия Давыдова. А. И. Попов, исследовавший действия партизанских отрядов в 1812 году, относит первое их появление ещё к июлю. Наконец, отряды Сеславина и Фигнера, двух других известных партизанских командиров, были созданы не по их собственной инициативе, а решением командования. Скорее всего, Давыдов приписал себе инициативу создания партизанских отрядов, которая на самом деле исходила из главного штаба.

Партизаны Дениса Давыдова. Художник – А. Николаев

Яркая фигура поэта-партизана Дениса Давыдова заслонила от нас других партизанских командиров того времени. В дни, когда Давыдов только получал отряд под командование, дерзкий налёт на Витебск совершил барон Фердинанд фон Винценгероде. Капитан Александр Сеславин со своим отрядом первым обнаружил движение Наполеона из Москвы к Малоярославцу, благодаря чему Кутузов раскрыл замысел противника в решающий момент кампании 1812 года. Александр Бенкендорф с летучим отрядом освободил Нидерланды в 1813 году, вызвав антифранцузское восстание. Британский историк Д. Ливен пишет, что в стратегическом отношении важнейшим партизанским рейдом было вторжение отряда Александра Чернышёва на территорию Пруссии в начале 1813 года, которое подтолкнуло прусского короля к переходу на сторону России.

Итак, Денис Давыдов не был ни отцом партизанской войны, ни первым партизаном, ни, скорее всего, самым успешным партизаном Наполеоновской эпохи. Однако этот человек сделал нечто большее для партизанских войн будущего – дал им красивую легенду и теорию, опробованную на практике. Обратимся к последней.

Поэт, гусар и партизан Денис Давыдов в кругу однополчан. Художник – Е. Демаков
Источник – golos-epokhi.ru

«Исполненное поэзии поприще»

«Партизан – это рыба , население – это море, в котором он плавает» , – писал Мао Цзэдун. Денис Давыдов не мог знать этого афоризма, но прекрасно понимал важность народной поддержки. В мемуарах Давыдов красочно описывает свою первую встречу с крестьянами после того, как в конце августа 1812 года его отряд покинул расположение действующей армии. Крестьяне приняли русских гусар за французских и чуть не убили их. «Тогда я на опыте узнал, что в народной войне должно не только говорить языком черни, но приноравливаться к ней, к её обычаям и одежде», – вспоминал знаменитый партизан.

По воспоминаниям Давыдова, он надел крестьянскую одежду, отпустил бороду, повесил на грудь образ Николая Чудотворца и был принят крестьянами за своего. Действительно ли ему пришлось прибегнуть к такому маскараду? Скептически относящийся к Давыдову П. П. Грюнберг считает, что пылкий поэт-партизан придумал этот эпизод, и указывает на то, что больше никому из русских партизан иконы и армяки не потребовались. Так или иначе, Давыдов сразу же постарался заручиться поддержкой населения, раздавая крестьянам отбитое у французов оружие и веля им убивать «врагов Христовой церкви» . С помощью энергичного уездного предводителя дворянства Семёна Яковлевича Храповицкого Давыдов собрал ополчение, к которому примкнули 22 помещика со своими крестьянами.

Главной мишенью партизанских отрядов Денис Давыдов считал систему снабжения противника. Следовательно, главными действиями партий должны были стать нападения на фуражиров, обозы и склады. Прекрасно понимая, что небольшой отряд не сможет атаковать крупные силы неприятеля или хорошо укреплённую базу снабжения, Давыдов надеялся прервать связь между этой базой и вражеской армией. Чем протяжённее были коммуникации Наполеона, тем проще становилось выполнение этой задачи. К сентябрю 1812 года продовольствие, боеприпасы и пополнения поступали к Наполеону по длинной линии от Вильны через Смоленск к Москве. Когда армия Кутузова совершила Тарутинский манёвр и нависла над этой линией с юга, для отряда Давыдова сложилась почти идеальная ситуация.

Давыдов не принадлежал к числу кабинетных стратегов, которые в то время увлечённо оценивали плюсы и минусы взаимных расположений противоборствующих армий. Он был практиком и хорошо понимал значение морально-нравственной стороны военного дела. Для Давыдова партизанство – грозное психологическое оружие:

«Каких последствий не будем мы свидетелями, когда успехи партий обратят на их сторону всё народонаселение областей, находящихся в тылу неприятельской армии, и ужас, посеянный на её путях сообщения, разгласится в рядах её?»

Поначалу Кутузов дал Давыдову лишь 50 гусар и 80 казаков – с такими силами было непросто «сеять ужас» в тылах неприятеля. Однако партия постепенно росла за счёт пополнений, отбитых пленных и вышеупомянутого ополчения – на пике своей деятельности Давыдов мог поставить под ружье около 2000 человек. Мог, но не хотел. Его отряд должен был быть максимально мобильным, поэтому в партизанских операциях редко участвовало больше полутысячи человек. Остальные (прежде всего, крестьяне) продолжали жить мирной жизнью и помогали партизанам, давая им кров, охраняя пленных и служа проводниками.

Образ жизни партизан был необыкновенен. День обычно начинался в полночь, при свете луны партизаны плотно завтракали, седлали лошадей и около трёх часов ночи выступали в поход. Партия всегда шла вместе, имея небольшой авангард, арьергард и охранение, шедшее со стороны дороги на минимальном расстоянии от основных сил. Шли до наступления сумерек и потом становились на ночлег. Лагерь был организован таким образом, чтобы свести на нет вероятность внезапного нападения – вокруг него выставлялись пикеты, устраивались дальние и ближние разъезды, а в самом лагере всегда находился отряд из двадцати человек в полной боевой готовности. Эту систему Давыдов позаимствовал у своих учителей Багратиона и Кульнева. Багратион говорил: «Неприятель разбить меня может, но сонного не застанет» . Кульнев объяснял своим людям: «Я не сплю, чтобы вы спали» .

Денис Давыдов во главе партизан в окрестностях Ляхова. Художник – А. Теленик
Источник – pro100-mica.livejournal.com

Отряд Давыдова чаще всего нападал из засады. В четырёх-пяти верстах от места засады назначался сборный пункт, куда всадники должны были отступить в случае неудачи (по возможности, врассыпную и окольными путями). Таким образом, партию было трудно уничтожить даже в случае провала операции. На обоз нападала лишь часть отряда – Давыдов был убеждён, что даже если охранение превышает численность атакующих, его всегда можно разбить, правильно выбрав момент и использовав фактор внезапности. Если это удавалось, то добыча доставалась только тем, кто участвовал в атаке. Иногда атаковавших приходилось подкреплять, и в этом случае добыча доставалась уже резерву, а первая волна не получала ничего.

Пепельница Дениса Давыдова, сделанная из копыта коня. Из собрания Государственного Исторического Музея
Источник – vm1.culture.ru

В 1812 году русские партизаны доставили французам немало хлопот. 28 октября объединённые силы Василия Орлова-Денисова, Дениса Давыдова, Александра Сеславина и Александра Фигнера заставили сложить оружие целую дивизию Жан-Пьера Ожеро – это произошло после боя у Ляхова, недалеко от Смоленска. Когда в следующем, 1813 году русская армия вошла на территорию германских государств, между партизанами началось настоящее «соревнование» по освобождению королевств, княжеств и их столиц. В этой вполне серьёзной борьбе за лавры и чины Денис Давыдов получил в качестве приза ключи от Дрездена. Войну поэт-партизан закончил в Париже в чине генерал-майора.

«И лира немеет, и сабля не рубит…»

В 1815 году у русских военных началась новая жизнь и совсем другая служба. Как и многие другие боевые офицеры, Давыдов долго не мог адаптироваться к мирному времени. «Скучное время пришло для нашего брата солдата!» , – пишет он Павлу Киселёву. Своенравный партизан имел сложные отношения как с Александром I, так и со многими влиятельными людьми из царского окружения. Это и предопределило отставку Давыдова в 1823 году. Отойдя от дел, он «раскинул бивак» в имении Верхняя Маза недалеко от Сызрани и окунулся в тихий семейный быт. Лишь в начале царствования Николая I Денис Давыдов ненадолго вернулся в строй, воевал на Кавказе и участвовал в подавлении польского восстания 1830–1831 годов - впрочем, не снискав себе новой славы.

Денис Давыдов. Фрагмент портрета. Художник – В. Лангер
Источник – museumpushkin-lib.ru

Партизанский опыт 1812 года оставался почти невостребованным после Наполеоновских войн. В этом нет ничего удивительного, так как партизанство было средством отчаянным – раздавать гражданскому населению оружие и разжигать в нём ненависть считалось не только непозволительным с точки зрения неписаных правил европейской войны, но и опасным для социальных устоев. Никто не мог ручаться, что крестьянин направит оружие против врага, а не против своего помещика. Образно выражаясь, существовала вполне зримая опасность не удержать в руках «дубину народной войны». В бумагах Дениса Давыдова есть приказы о расстреле крестьян, убивавших дворян и грабивших церкви. Да и сами партизаны не всегда соблюдали законы войны, так как не могли обременять себя пленными.

Существовали и другие трудности. Если на территории «коренной» России Давыдов встречал полное сочувствие населения, то после того, как его отряд переправился через Днепр в районе села Копысь (ныне в Витебской области Беларуси), он вынужден был запросить подкрепление:

«Пока я разбойничал в средине России, я довольствовался прежде 130, а потом 500 человеками; но теперь с 760 человек в неприятельской земле, где всё нам враждебно, я нахожусь слишком слаб и потому прошу ваше превосходительство исходатайствовать мне у его светлости повеление прикомандировать к моему отряду 11-й егерский полк с двумя орудиями оставить при мне впредь до особого повеления, чем меня крайне одолжите»

Воюя под Москвой и Смоленском, партизаны пользовались поддержкой крестьян и легко находили с ними общий язык. В германских землях население также встречало русских радушно, но уже ощущался языковой барьер. Неслучайно, что в этот период на первый план выходят партизаны немецкого происхождения – Бенкендорф, Винценгероде и другие. Во Франции же русские партизаны не встретили ни радушия, ни общности языка, а потому не смогли отметиться значимыми делами. По итогам Наполеоновских войн среди русских военных господствовало убеждение, что партизанская война – это средство лишь для внутреннего употребления. В своих сочинениях Давыдов утверждал обратное, однако не объяснял, каким образом он намеревается вести наступательную партизанскую войну на чужой территории. Как писал о Давыдове в конце XIX века полковник Сергей Гершельман, «нормы, выведенные из наблюдения в Отечественную войну, он возвёл в общую норму».

Проблемой было и то, что партизанская война требовала совсем иной подготовки конницы. Конная партия должна всё время быть в движении, поэтому необходим упор на выносливость конского состава, а не на его силу. Партизаны редко могли рассчитывать на помощь пехоты и артиллерии, а значит, им надо было уметь самим вести огневой бой – как в седле, так и в пешем строю. Всё это не отвечало кавалерийским традициям начала XIX века.

Боевые действия русских на Кавказе и французов в Алжире в 1830–1840-е годы заставили военных крепко задуматься о защите коммуникаций от набегов. На Кавказе формировались усиленные колонны, сопровождавшие ценные грузы (так называемые «оказии»), и горцы не рисковали их атаковать. Похожую систему ввёл в Алжире французский маршал Тома-Робер Бюжо, который подчёркивал превосходство колонн над отдельными постами, не защищающими ничего, кроме земли, на которой они стоят. Казалось, что рецепт надёжной защиты коммуникаций найден, а о партизанах вскоре останутся лишь воспоминания и поэтические строки. Хотя попытки создавать партизанские отряды предпринимались и в царской России, понадобились исключительные обстоятельства Гражданской и Великой Отечественной войн, чтобы русское партизанство возродилось по-настоящему.

Список литературы:

1. Д. Давыдов. Партизанский дневник 1812 года // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
2. Д. Давыдов. Опыт теории партизанского действия // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
3. Ф. Гершельман. Партизанская война // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
4. Отечественная война 1812 года. Энциклопедия. М., 2004
5. Безотосный В. М. Россия в наполеоновских войнах: 1805–1815 гг. М., 2014
6. Lieven D. Russia Against Napoleon: The Battle for Europe, 1807 to 1814. (2014)
7. Кравчинский Ю. В тылу врага и впереди войска: партизаны, да не те // http://ria.ru/1812_parallels/20121002/764467735.html
8. Грюнберг П. П. Некоторые особенности воспоминаний Д. В. Давыдова «Дневник партизанских действий 1812 года» // Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи. М., 2008
9. Popular Resistance in the French Wars: Patriots, Partisans and Land Pirates. Ed. by Charles J. Esdaile. (Palgrave Macmillan, 2005)
10. Д. Давыдов. О партизанской войне // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007

Введение 3

Характеристика произведений Д. В. Давыдова о партизанской борьбе 5

Стилевые особенности записок Давыдова 8

Интерпретация «малой войны» в записках Давыдова 12

Заключение 23

Список использованной литературы 24

Введение

При начале войны 1812 г. Давыдов состоял подполковником в Ахтырском гусарском полку и находился в авангардных войсках ген. Васильчикова. 21 августа 1812 года, в виду деревни Бородино, где он вырос, где уже торопливо разбирали родительский дом на фортификационные укрепления, за пять дней до великого сражения, Денис Васильевич и предложил Багратиону идею партизанского отряда. Из письма Давыдова князю, генералу Багратиону: "Ваше сиятельство! Вам известно, что я, оставя место адъютанта вашего, столь лестное для моего самолюбия, вступая в гусарский полк, имел предметом партизанскую службу и по силам лет моих, и по опытности, и, если смею сказать, по отваге моей... Вы мой единственный благодетель; позвольте мне предстать к вам для объяснений моих намерений; если они будут вам угодны, употребите меня по желанию моему и будьте надеждны, что тот, который носит звание адъютанта Багратиона пять лет сряду, тот поддержит честь сию со всею ревностию, какой бедственное положение любезного нашего отечества требует..."

Быстрые его успехи убедили Кутузова в целесообразности партизанской войны, и он не замедлил дать ей более широкое развитие. Одним из выдающихся подвигов Давыдова за это время было дело под Ляховым, где он вместе с другими партизанами взял в плен двухтысячный отряд ген. Ожеро; затем под г. Копысь он уничтожил французское кавалерийское депо, рассеял неприятельский отряд под Белыничами и, продолжая поиски до Немана, занял Гродно.

Как человек, Давыдов пользовался большими симпатиями в дружеских кружках. По словам кн. П. А. Вяземского, Давыдов до самой кончины сохранил изумительную молодость сердца и нрава. Веселость его была заразительна и увлекательна; он был душой и пламенем дружеских бесед.

Имя Давыдова как "поэта-партизана" овеяло громкой романтической славой. Он был связан тесной дружбой с Пушкиным, Языковым, Вяземским, Баратынским и другими поэтами, воспевавшими его в своих стихах; немалым успехом пользовались и его собственные лирические и сатирические стихи. Еще в 1821 году он издал "Опыт теории партизанского действия", а уйдя в отставку, "пустился в военные записки", создав ряд очерков о событиях, свидетелем и участником которых являлся. Написанные, по отзыву Пушкина "неподражаемым слогом", эти яркие и живые очерки представляют исключительный исторический и литературный интерес.

Работа опубликована